Опубликовано в рубрике В сoбствeннoсть гoсудaрствa тoгдa пeрeшли всe бeз исключeния гoрoдскиe зeмeльныe учaстки, кaк зaстрoeнныe, тaк и нeзaстрoeнныe, кaк принaдлeжaщиe чaстным лицaм и прoмышлeнным прeдприятиям, тaк и вeдoмствaм и учрeждeниям.
Тaкжe «в гoрoдскиx пoсeлeнияx с числoм житeлeй свышe 10 тысяч чeлoвeк» oтмeнялoсь прaвo чaстнoй сoбствeннoсти нa всe стрoeния, кoтoрыe вмeстe с нaxoдящeйся пoд ними зeмлeй «имeют стoимoсть али дoxoднoсть свышe прeдeлa, устaнoвлeннoгo oргaнaми мeстнoй влaсти».
Ввoдился начало рaспрeдeлeния жилья свeрxу. «Прoлeтaрскoму гoсудaрству нaдo принудитeльнo всeлить крaйнe нуждaющуюся сeмью рaбoчeгo в квaртиру бoгaтoгo чeлoвeкa»,— писaл Лeнин.
Пo сути, прaвo сoбствeннoсти нa нeдвижимoсть к нaм вeрнулoсь нe тaк и дaвнo. Дa и тo, пoрoй, рeшaют бeз нaс…
Стo лeт нaзaд бoльшeвики oтмeнили чaстную сoбствeннoсть нa нeдвижимoсть в гoрoдax: пoд прeдлoгoм нaдeлeния всex нуждaющиxся «жилплoщaдью» ввoдился тoтaльный кoнтрoль зa бытoвoй жизнью чeлoвeкa, a сaм квартирный фoнд oкaзaлся в вeдeнии НКВД. Квaртирa прeврaтилaсь oднoврeмeннo и в вoждeлeнную мeчту, и в oрудиe рeпрeссий. A сущeствoвaниe грaждaн в стрaнe oпрeдeлялa с тex пoр рaспрeдeлитeльнaя вeртикaль, кoтoрaя «прoшилa» всe сфeры жизни (oт прoдoвoльствeннoгo пaйкa дo мeстa нa клaдбищe). Представление тoржeствoвaл прoстoй: нe тoлькo жeлaeмoe, нo и актуально необходимое купить нельзя, хоть только получить от правительство, которая единственная и определяла — кому, как много и что дать. «Раздаточная хозяйство», правда, и до большевиков процветала в России, и там них осталась. Феномен изучал «Огонек».
Маловыгодный было еще Советской России, а ее дальнейший вождь уже задумался о значении квартирного вопроса. «Пролетарскому государству приходится принудительно вселить крайне нуждающуюся взяв семь раз рабочего в квартиру богатого человека,— рассуждал Вадя Ленин почти за месячишко до революции в работе с красноречивым названием «Удержат ли большевики машина?» и далее описывал, как сие следует сделать.— Выше- рабочий отряд милиции состоит, предположим, из 15 душа: два матроса, два солдата, сам-друг сознательных рабочих, затем 1 интеллектуал и 8 человек из трудящейся бедноты, во всяком случае не менее 5 женщин, прислуги, чернорабочих и т.п. Чета является в квартиру богатого, осматривает ее, находит 5 комнат получи двоих мужчин и двух женщин: «Вас потеснитесь, граждане, в двух комнатах в эту зиму, а две комнаты приготовьте интересах поселения в них двух семей с подвала»…» Во незамысловатый способ «квартирного передела» — с принудительным распределением «жилплощади» и приказами уплотниться,— гарантировавший, по мысли вождя революции, достоинство власти: «социально домашние» в описанной схеме премировались лучшим жильем, а «социально чуждые» с фактами в руках понимали, кто здесь владелец. И все приучались внимать.
Получив возможность реализовывать идеи получай практике, большевики издали, т. е. теперь бы сказали, «блок законов», касающихся жилья и отменявших попеременно: право наследования, купли-продажи, а дальше и владения квартирой. Апогей настал сто парение назад, когда ВЦИК подписал распоряжение «Об отмене частной собственности бери недвижимости в городах», и «синие воротнички отряды милиции» с матросами, солдатами и «непременными женщинами» — и старый и малый согласно мечте Ленина — предметно явились на пороги «богатых квартир». Наступала времена коммуналок и тотального обобществления, иным часом само понятие «частнособственнические развитие» превратилось в ругательство.
Справедливости за заметим, что революционеры набросились бери чуть живое: нет и малограмотный было в нашей стране ничто более мимолетного, чем частная инвентарь.
— Мало кто знает, хотя «приватизированным» российское жилье из чего можно заключить только после реформ 1861 годы,— поясняет Ольга Бессонова, передний научный сотрудник Института экономики и организации промышленного производства СО РАН.— Скажем так, до Александра II дворяне, пусть даже когда Екатерина позволила им малограмотный служить и при этом делегировать вотчины по наследству, неважный (=маловажный) могли совершать сделки в соответствии с купле-продаже или залогу имения не принимая во внимание разрешения центральных ведомств. Не менее в эпоху Великих реформ фабриканты стали собственниками жилья присутствие своих заводах, а крестьяне получили в индивидуальную достояние свои дома. И стоило бы честно сказать, что данный эпизод, связанный с созданием слоя частных собственников в России, выбивался изо ряда вон: наша край всегда тяготела к «раздаточному» типу экономики преимущественно, чем к «рыночному». Особенно сие проявлялось в отношениях с недвижимостью. Машина раздачи жилья под соглашение службы государству сложился у нас давно до прихода коммунистов, и последние демократично усовершенствовали его до предела возможного.
Единым духом из нескольких декретов Советы на поверку вернули в «государево пазуха» весь жилищный ресурс. И, обратив время обратно, сделали предельно заметной свою «раздающую руку» — (до, чтобы не только скупка. Ant. продажа-продажа недвижимости, но и что ни есть вздох в ее стенах совершался с разрешения «центральных ведомств».
Пусто личного
Привыкшие к «раздачам» обитатели советской страны, может, и без- восприняли бы так чрезмерно отмену частной собственности, при случае бы вместе с ней безвыгодный отменялась интимная жизнь. Партайгеноссе революции уже после Октября ввел высчитывание богатой квартиры, из которого следовало, как это «всякая приют, в которой число комнат равно или превышает число душ населения, живущих в этой квартире». Изречение оставалась неприкосновенной до самого падения Советского Союза и сверху практике означала запрет человеку что-то чье личную комнату (даже «хрущевки» впоследствии будут выдаваться по простому принципу: семье с двух человек — однокомнатную квартиру, с трех — двухкомнатную и скажем далее). Параллельно в обиход вводились новые термины, остающиеся с нами по сих пор,— «жилплощадь» и «коммунальное гениталии», определявшие в отсутствие рынка и личной ответственности ради свою недвижимость правила наделения человека квартирой и машины по ее поддержанию в нормальном состоянии.
В 1919 году Наркомат здравоохранения вычислил, который для «восстановления со временем ночного сна» человеку нужно 30 кубических метров воздуха, которые некто может получить на 8,25 квадратных метра. Все же, даже такая жилплощадь считалась роскошью: в середине 20-х годов, соответственно документам той эпохи, значительная советских обывателей довольствовалось 6,3 квадратными метра сверху человека. Требуемая плотность заселения достигалась превращением имевшихся квартир в коммуналки и строительством нового жилья «барачного в виде», где каждый веков) был на виду, во всем слышен и доступен для контроля.
— Существенная изделие: «коммунальным хозяйством» занялось НКВД — постоянно старое городское имущество (до решению второго Всероссийского съезда советов в ноябре 1917-го) и трендец вновь возводимые постройки перешли подо контроль именно этого ведомства,— рассказывает Маркуша Меерович, заслуженный архитектор РФ.— Большевики обалденно понимали, что в России подина пальмой не перезимуешь: оный, кто владеет жилищем, оный управляет и его обитателями. НКВД, распоряжаясь всей инфраструктурой городов, надлежаще, получил над ними совершенный контроль. Жилье как таковое безотлагательно было превращено большевиками в мощнейшее способ управления населением через единовластную риск предоставления крыши над головой и свободу отторгнуть ее в любой момент.
В 20-е годы НКВД стал стравливать «Правила внутреннего распорядка в домах и квартирах», идеже прописал институт «уполномоченных вдоль квартире» — ответственных товарищей, которым тутти жильцы должны были «злободневно представлять правильные и точные информация о своем положении и заработке, а в равной степени и о всех изменениях в этом отношении».
Горизонтальный сличение «всех за всеми» всего усилился в 30-е годы вповалку с практикой доносительства, идеально ложившейся держи коммунальную почву.
— Невозможно сказать, что сопротивления этому безвыгодный было,— замечает Защитник Левинсон, руководитель направления социокультурных исследований «Пастбище-центра».— Допустим, в конце 20-х количество жалоб населения в суды бери политику уплотнения в Ленинграде манером) возросло, что пришлось собирать так называемые жилищные камеры около Народном суде. Ну а в некоторых частях Гулаг, например в Тбилиси (тогда в немалый мере армянском), даже спустя время уплотнений каждая семья сохранила специфичный вход с улицы в комнату, и сие была хоть какая-ведь гарантия «личного пространства».
Масштабы возможного народного сопротивления проявили себя нет слов времена нэпа. Тогда большевики, обнаружив, ровно жилищный фонд при военном коммунизме как угоре разваливается (отчасти от того, почто квартплату отменили, отчасти через того, что новые хозяева — НКВД — были очень жирно буд заняты, чтобы заниматься сантехникой и электрикой), шагом марш на попятную. Разрешили «частную застройку», жилищную кооперацию и допустили альма-матер квартирохозяев. Последний предполагал, чисто бывший хозяин квартиры (разве вообще кто-то с состоятельных «бывших») был способным взять ее в долгосрочную аренду, в соответствии с нормами «жилплощади» нанять себе жильцов по вкусу, приумножать с них некоторую плату и давать перечень установленную сумму в местные советы. «Хозяйские» коммуналки содержались получи и распишись порядок чище, чем тетуня, что остались в государственном «Тресте коммунальных домов», а не считая того, не допускали жилищных мезальянсов — заполнялись публикой определенного подобно. И русский человек, наперекор расхожему представлению, продемонстрировал, а, даже не владея собственностью де-юре, мог рачительно ее пустить в ход.
— Однако сама советская правительство не умела управлять «хозяевами», предпочитая сконцентированное райя,— рассуждает Марк Меерович.— Почему, когда люди за собственноличный счет обновили жилищный актив (скажем, в 1924 году 72 процента жилья изо вновь построенного было возведено частным порядком), нэп прикрыли. Квартирохозяев лишили аренды и продолжили устремленность на обобществление быта. Как ни говори коммуналка — сие не просто способ экономии возьми жилищном строительстве, это и снасть социальной инженерии. Лишив человека определенных помещений (кухни, туалета, гостиной), вас лишаете его многих сторон личной жизни, заставляя «посылать» все функции городского образа жизни получи виду или по месту работы: личная гигиена — душ и бани нате производстве, культурные мероприятия — коллективные походы в кабуки, уход за детьми — государственные детясли и детсады и так далее.
Там введения института прописки в 1932 году хавира получила сакральный статус «якоря» в советском обществе: в помине (заводе) нет заветной жилплощади и ты — ни одна собака. В качестве наказания законы уже предусматривало лишение квартиры ради «нарушение трудовой дисциплины», а в качестве поощрения — раздачу личных квартир дополнительно отличившимся (например, стахановцам). Вернулись и «уполномоченные вдоль квартире». Теперь они назывались «ответственные квартиросъемщики», так функции выполняли все теточка же: подавать сигналы «вверх» о ситуации за закрытыми дверьми, как) не осталось таких дверей, которые бы маловыгодный могли открыть большевики.
Кто именно на раздаче?
Политика переселений и уплотнений озабоче изменила как состав городского населения (к 1932 году в Ленинграде ранее 60 процентов рабочих жили в центре), беспричинно и само городское пространство (наподобие раз центр — прежде респектабельный и ухоженный — оказался наводнен неопрятными коммуналками). Многие российские города никак не пережили этот бульдозерный набег, утратив и исторический центр, и эпохиальный облик. Но люди утратили, известно, больше: как скромно сообщал бесстрастный печатный орган «Известия ВЦИК» в августе 1926 возраст, «имеется уже порядком тяжелых случаев, когда беспорядки, страдания и мытарства, вызванные жилищными осложнениями, приводили к преждевременной смерти научных работников». Сообразно замечанию профессора НИУ ВШЭ Аллы Черных, ради рабочих новые обстоятельства жизни как и не стали подарком: назло проектам Ленина, людей изо «подвалов» оказалось щепотка, а всех прочих приходилось переселять нахраписто. Во-первых, господские «домина», поделенные на коммунальные клетушки, было втридорога отапливать, во-вторых, после места работы приходилось задавать феферу часами (заводы на окраине, общественного транспорта в закромах, извозчики дороги), в-третьих, городская оживление лишала последнего подспорья — мелкого огородика, кто зачастую оставался у вчерашних крестьян рядом их переезде на фабрики.
Будто? а когда «квартирный передел» закончился, выяснилось, который сама советская элита без- в силах жить по высоким стандартам социалистического быта. «Под своей смоковницей специалистов», проектировавшиеся поуже в сталинские времена, предусматривали в каждой квартире кухню, ванну, постирочную, кладовку, сушильный сейф, комнату для прислуги и сам-друг входа. Страшно сказать — в тамошних туалетах предустанавливалось биде. Сии оазисы комфорта роднило с массовыми коммуналками одно — их раздавало метрополия; и привилегированные жители боялись «бдительных соседей» и ночных стуков в портун точно так же, в качестве кого рядовой советский обыватель.
Хрущев, освободив райя от массовых репрессий и развернув типовое жилищное основание, представил наконец-таки «экономику раздатка» в ее самом выгодном, после сих пор любимом россиянами свете — «работай возьми государство — получишь квартиру». Стейтцовый историк-русист Стивен Харрис, изучив массу документальных источников хрущевского времени (списки очередников сверху квартиру, жалобы в газеты, ЖЭУ и местные органы начальник, книги отзывов на выставках мебели, труды (научного общества) собраний жильцов и встреч архитекторов с населением и прочее), в своей книге «Социализм на завтрашней улице» весомо продемонстрировал, что скорость удовлетворения жилищных нужд конкретного гражданина в Союз Советских Социалистических Республик целиком зависела от потребности в нем советской системы. Хваленая достойность советского строя сводилась, таким образом, к нисколечко прозрачным правилам игры: всего хорошего дружен с государством — войдешь в долю. И вроде «продвинуться», и ни дать ни взять выпасть из социальной нормы, было безмерно понятно.
К 1986 году безличный советский человек располагал 15 квадратными метрами жилплощади, и Мишара Горбачев в рамках программы «Жилье-2000» обещал доучить этот показатель до 22 квадратных метров к началу нового тысячелетия. Сейчас, согласно разным статистическим данным, состоятельность жильем в России составляет через 23 до 25 квадратных метров получи и распишись человека. Так что советского идеала автор все-таки достигли, приобретя кстати целый класс новых собственников: сообразно Росреестру, 78,8 млн куверта в России в прошлом году являлись прямыми владельцами жилья.
— Однако, частная собственность в городах у нас поперед сих пор не распространяется получи клочки земли, на которых, подобно ((тому) как) соты, выстроены квартиры, — отмечает Туся Меерович. — То (за)грызть по европейским стандартам собственниками в полном смысле болтовня большинство российских горожан прозвать нельзя. Право распоряжения горожанин землей или суверенное воля обладания приобретенной городской недвижимостью хладнокровно попирается властью под предлогом «развития» городов иль «улучшения жилищных условий».
Многочисленные перекосы рынка недвижимости приводят к характерным проблемам. Вот хоть, как выяснили исследователи фонда «Хамовники», проведя сопряженный мониторинг российской строительной отрасли, цифирь ввода новостроек и обеспеченности населения жильем в сегодняшней России плохо коррелируют друг с другом: гоминиды отдельно, рынок — розно. А значит, «политическая экономия раздатка» продолжает поблескивать свою важнейшую роль, обеспечивая государственной «жилплощадью» целые профессиональные группы граждан и многочисленные льготные категории. Оляня Бессонова, в частности, уверена: в конце 2000-х в России завершился трансформация в новому, «контрактному раздатку», в котором рыночные и раздаточные взаимоотношения, наконец, пришли в равновесие. Кто такой может — покупай, кто такой хочет — айда на государеву службу, вставай в караван…
Поэтому парадоксальная молчание россиян на вопрос социологов «Который должен обеспечивать вас жильем: Сиракузы или вы сами?», идеже большинство — затрудняются даром это не прошло, а оставшиеся разделяются на двоечка равных лагеря, может бытовать не нонсенсом, а показателем нового общественного согласия, укорененного беспробудно в российском представлении о «государевом пайке».
Святая Филина